Постановление об амнистии, принятое Госдумой, отчасти снимет напряженность. Активистам Greenpeace, вероятно, разрешат выехать в их родные страны, а участниц Pussy Riot освободят.

Но к «27 с Болотной» нет милосердия. Это недвусмысленный знак тем, кто надеется на возможность смещения Путина. Он гласит: за протесты против Кремля придется платить высокую цену.

The Guardian, 19 декабря 2013 г.

В соавторстве с Франческой Эбел

России предстоит длинный период застоя и политического давления

(Из интервью газете Postimees (Эстония), 22 Ноября 2012 г.)

— Когда у вас проснулся интерес к России?

— Это случайность. Некоторые отправляются в Россию и влюбляются в нее, у них появляется там любимый человек и т. д. Мой случай иной. Я был иностранным корреспондентом The Guardian с 2000 года. Работал в Дели и Берлине.

В Берлине мой начальник сказал мне, что, по его мнению, мне нужен больший вызов. Я спросил, что он имеет в виду. Он ответил, что газета хотела бы направить меня в Москву. Я сказал, что я не владею русским. На это он ответил, что русский и немецкий в принципе одно и тоже.

Я начал учить русский язык, что продолжалось четыре года. Когда в 2007 году я с семьей прибыл в Москву, то был, наверное, весьма наивен. Да, я слышал, например, о перестройке, Ельцине, разумеется, знал, что Россия не является страной типа Финляндии или Германии. Я думал, Россия — страна некоей половинчатой демократии. Но попав в Россию, я понял, что ошибался.

Для британского корреспондента это было, наверное, самое плохое время для начала работы в России. Как вы помните, в ноябре 2006 года в Лондоне убили бывшего агента ФСБ Александра Литвиненко, который стал инакомыслящим. Эта смерть стала результатом совершенно невероятного заговора. Литвиненко отравили радиоактивным полонием. Британское правительство уверено, что за его смертью стоит наследник КГБ — нынешняя спецслужба ФСБ. К тому же, в октябре 2006 года в Москве убили журналистку Анну Политковскую.

Отношения между Великобританией и Россией не всегда были такими плохими, как в тот период. Когда в 2000 году к власти пришел Путин, Лондон стал первой столицей иностранного государства, которую он посетил с визитом. После это отношения стали быстро ухудшаться, поскольку в Лондоне было много критически настроенных к Путину беженцев из России. Это разозлило Путина. Он воспринял это как личную обиду. Когда я приехал в Москву, то отношения были натянутыми.

— Вы были в Москве весной 2007 года, когда решение эстонского правительства о переносе Бронзового солдата из центра Таллинна на Военное кладбище вызвало беспорядки. Какую реакцию это вызвало в Москве?

— Между прочим, в России интересный рейтинг внешних врагов. Он напоминает турнирную таблицу какой-то футбольной лиги, где можно подняться наверх, а можно и опуститься. В рейтинге врагов поднимаются те страны, которые стремятся выйти из-под влияния Москвы. Эстония всегда была на вершине этого рейтинга. Если почитать российские газеты, возникает впечатление, что Эстонией управляют фашисты, притесняют русских и т. д. Живя в России, я постоянно слышал подобную риторику в отношении Эстонии.

Во время событий Бронзовой ночи активисты молодежного движения «Наши» принесли к посольству Эстонии надувной танк. С одной стороны, это было комично, а с другой — совсем не смешно. Летом 2007 года я посетил летний лагерь нашистов. Пропутинская молодежь держала там свинью, которую назвали «Ильвесом», а ее пастух был костюмирован карикатурным американцем с таким же звездно-полосатым цилиндром, как у карикатурного дяди Сэма советских времен. К полям цилиндра были прикреплены ксерокопии долларов…

— Как изменялись отношения США и России в то время, когда вы были в Москве?

— Это превосходный вопрос. Было очень интересно наблюдать за изменением этих отношений. Хотя на личностном уровне Джордж Буш и Путин вполне удовлетворительно ладили, на государственном уровне этого не было. На отношениях сказывались войны в Ираке и Афганистане.

Когда в 2008 году президентом стал Барак Обама, то его правительство попыталось наладить отношения с Москвой. Ведь четыре года назад президентом страны был Дмитрий Медведев, а Владимир Путин был премьер-министром. Американцы старались придать вес Медведеву, считая его основным собеседником. Американцам казалось, что так они могут побудить Россию повернуть в сторону либерализации.

Я жил в Москве, и, как и другим иностранным журналистам, мне было абсолютно ясно, что Медведев был всего лишь правителем-марионеткой. Из WikiLeaks мы узнали, что американцы называли его бэтменовским Робином.

Медведевская либеральная риторика была замечательной — он говорил о правовом государстве, борьбе с коррупцией и т. д. Эти речи были экспортным товаром для глупых людей с Запада. Планов реализовать их на родине не существовало. Американская стратегия не сработала.

Вне зависимости от того, кто победит на выборах президента Америки, Россия останется для США проблемой. Митт Ромни сказал, что Россия является геополитическим врагом США. Отношения Обамы с Россией тоже нельзя назвать хорошими. Путинская Россия поддерживает, например, сирийского диктатора Асада…

— Как вы оцениваете положение прессы в России?

— Оно неоднозначно. Ведущие телеканалы находятся под пятой Кремля. В принципе, речь идет о зомбирующем телевидении. Когда включаешь телевизор, создается впечатление, что СССР так никуда и не девался, что нынешнее ТВ — это прошедшее косметическую операцию советское.

В начале новостей всегда в течение 10–15 минут показывают Путина. Если у него был интересный день, то мы увидим его борющимся с белым медведем, возглавляющим перелет стаи журавлей или достающим со дна моря античные амфоры. Если день был скучный, увидим его принимающим президента Туркменистана, находящегося с официальным визитом в России. Как бы там ни было, но первые 15 минут новостей забронированы за Путиным, вне зависимости от того, насколько это соответствует новостным критериям.

Разумеется, на телевидении знают, что если они не будут поступать, как от них ожидают, то редакторы останутся без зарплаты. Для людей, проживающих в маленьких городах или деревнях, где нет Интернета, телевидение часто является единственным информационным каналом, т. е. инструментом властей.

В России есть оппозиционные газеты, такие как «Новая газета» и «Коммерсант», есть либеральная радиостанция «Эхо Москвы». Но их влияние на население — маргинальное. Они имеют значение как форум либералов Москвы и Петербурга, на котором либералы обмениваются мыслями и идеями. Они чувствуют себя лучше, если могут сказать друг другу, что Путин плохой. А после этого все идет по-прежнему. Для правительства это неопасные вентили для выпуска недовольства.

— В течение последнего года в России прошли крупные демонстрации против Путина. Как вы оцениваете нынешние силы оппозиции?

— Опять-таки мы имеем дело с многогранной проблемой. Меня выслали из России как раз перед началом массовых выступлений. Никто тогда не предсказывал, что могут начаться такие выступления. Это были самые крупные выступления после развала Советского Союза, особенно в Москве.

Многие относящиеся к среднему классу образованные россияне с широким кругозором ненавидят Путина. Они хотят видеть в России демократическую систему. Но я пессимистически настроен в отношении надежд на то, что такие манифестации могут изменить Россию.

Российская элита желает сохранения власти Путина, поскольку он гарант безопасности их заграничных банковских счетов. Государство подавляло становившиеся все более мощными выступления, причем оно выступало не против всех, а выбирало для задержания именно лидеров оппозиции.

Российское государство посадило в тюрьму членов Pussy Riot, чем подало оставшимся на свободе сигнал, что протестные выступления терпеть не будут, а с теми, кто намерен выступать против Путина, может произойти что-то неприятное — с ними самими или членами их семей, или у них возникнут сложности в университете…